Этот портрет был написан через 9 лет после кончины архимандрита Сергия. У меня были небольшие наброски, рисунки, но почему-то сам портрет никак не получался.

Священноархимандрит Сергий отошел ко Господу прямо на Рождественской службе, стоя посреди храма. Судьба этого старца, подвижника благочестия и его семьи не менее удивительна, чем его кончина.

Я удостоился быть его крестником, и с раннего детства меня привозили на службу и в дом в Фирсановке. Этот великий человек оказал влияние на мое становление как личности и как художника. В цикле работ по Фирсановке я постарался более подробно рассказать о биографии священноархимандрита Сергия, о родной жизни в домовом монастыре, созданным им и его семьей, принявшей монашеский постриг. В этом доме царила любовь ко всем и ко всему живому, здесь преклонялись перед красотой Божьего мира, радовались простой сосульке, выросшей над окном, ярко переливающейся в лучах солнца.



Архимандрит Сергий был человек совершенно неординарный, высокодуховный, далекий от костной зашоренности, готовый идти до конца. В своих проповедях он затрагивает самые животрепещущие темы, как-то: о пересадке сердца, смерти и болезни детей, освоении космоса, научном прогрессе и регрессе духовном. Он дает ответ на жизненно важные для всех вопросы с состраданием, с болью о чужих печалях, близких его горячему всеобъемлющему сердцу.

Это необыкновенно эрудированный и высокообразованный человек, из его уст по-новому звучало и трактовалось слово об Алеше Карамазове, поэме Блока “Двенадцать”, о Пушкине, Маяковском, Есенине, о церковном пении, о том многом, что составляет сокровищницу нашей жизни, духовное становление наших детей.

Он служил в Медведково, в храме Покрова Богородицы, поэтому этот храм так часто встречается в моем творчестве; боролся с бескультурно-безобразным поведением людей, отталкивающим, отдаляющим вновь пришедшего человека в дом своего Создателя; не разрешал торговлю в храме, все требы совершались бесплатно, каждый клал, кто сколько мог.

У него было много врагов среди высшего духовенства, так как он обличал его, призывая к служению людям, а не возношению себя.

В 1976 г. он пригласил меня с собой к своим родителям на Ваганьковское кладбище. Мы поехали с таксистом, с которым во время пути архимандрит Сергий поддерживал живой разговор на отвлеченные темы, касающиеся футбола. Он называл даже какие-то фамилии. Таксист был совершенно обескуражен эрудированностью своего собеседника, ибо облик его был совершенно необычен, резко выделялся из общей массы, и, конечно, горячо воспринял слово о вере именно из его уст.

Это был свидетель Творца на земле, видя его живую веру, несравнимое превосходство духовное и высокоинтеллектуальное, было просто невозможно не следовать за ним.

Когда он ушел из этого мира, мне хотелось написать его портрет, но, как я уже говорил, хотя у меня и были какие-то зарисовки, рисунки, но за все девять лет у меня так ничего и не выходило.

Но однажды мне приснился сон, будто я нахожусь у него в кабинете и рисую его в свой альбом, а он оборачивается ко мне и произносит: “Рисуй, рисуй”. С этого момента я понял, что должен сделать еще одну попытку и закончить этот портрет. Я написал его очень быстро, всего за два сеанса. Получился некий образ, я даже не знаю, насколько мое участие в этом портрете было определяющим. Наверное, это образ человека, переживающего и страдающего о других, а с другой стороны – такая просветленность внутренняя, задумчивость и мудрость. Но повторяю, получилось все помимо моей воли, это один из немногочисленных масляных портретов, и он, конечно, мне очень дорог.