... В 1985 г. под Моск­вой, в не­боль­шом за­ле Зве­ни­го­род­ско­го ис­то­ри­ко-ар­хи­тек­тур­но­го и ху­до­же­ст­вен­но­го му­зея со­сто­я­лась пер­вая пер­со­наль­ная вы­став­ка его про­из­ве­де­ний. Не­сколь­ко про­фес­со­ров Су­ри­ков­ско­го ин­сти­ту­та ис­пу­га­лись при­ехать на от­кры­тие ("слиш­ком мно­го церк­вей на­ри­со­ва­но"). Па­ни­че­с­ки пе­ре­тру­сил от этих "мне­ний" ди­рек­тор му­зея. Од­на­ко вы­став­ка вы­яви­ла и мно­го по­клон­ни­ков твор­че­ст­ва жи­во­пис­ца. Уже тог­да ста­ло яс­но, что в ис­кус­ст­во во­шёл са­мо­быт­ный ма­с­тер, име­ю­щий соб­ст­вен­ное твор­че­с­кое ли­цо. Ра­зу­ме­ет­ся, су­ще­ст­во­ва­ли и про­из­ве­де­ния, ко­то­рые сле­до­ва­ло со­вер­шен­ст­во­вать. Но Сер­гей Ан­д­ри­я­ка не бо­ял­ся не­удач, учил­ся их пре­одо­ле­вать. Мо­ло­до­му ху­дож­ни­ку ока­за­лось при­су­ще ред­чай­шее в ис­кус­ст­ве ка­че­ст­во – спо­соб­ность со­еди­нить при­род­ное, аб­со­лют­ное чув­ст­во цве­та с ло­ги­кой ус­во­ен­ных за­ко­нов при­ро­ды. Мо­тив, со­че­та­ние кра­сок, бли­зость ду­шев­ным ус­т­рем­ле­ни­ям, всё это со­еди­ня­лось в ак­ва­ре­лях Сер­гея Ан­д­ри­я­ки в по­эти­че­с­кий об­раз.
Во мно­гом имен­но эти­ми ка­че­ст­ва­ми был обус­лов­лен пер­вый ус­пех ху­дож­ни­ка у зри­те­лей. За­тем бы­ли мно­го­чис­лен­ные вы­ста­воч­ные за­лы Моск­вы. И уже как сви­де­тель­ст­во ши­ро­ко­го при­зна­ния – Боль­шой Ма­неж, Цен­т­раль­ный Дом ху­дож­ни­ка, Цен­т­раль­ный му­зей Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны 19411945 го­дов на По­клон­ной го­ре. За­тем бы­ли Го­су­дар­ст­вен­ная Тре­ть­я­ков­ская га­ле­рея, Но­вый Ма­неж, Фе­де­раль­ное со­бра­ние Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции, ком­плекс Ад­ми­ни­с­т­ра­ции Пре­зи­ден­та в Крем­ле. С его твор­че­ст­вом по­зна­ко­ми­лись са­мые раз­ные лю­ди. Ес­ли вспом­нить Ря­зань и Ка­лу­гу, Суз­даль, под­мо­с­ков­ный Зве­зд­ный го­ро­док и Ту­лу, Орёл, Во­лог­ду и Сер­ги­ев По­сад, Ко­лом­ну, Пен­зу и Наль­чик, Ко­ст­ро­му и Алек­сан­д­ро­ву сло­бо­ду, Яро­славль и го­род на Не­ве, На­ро-Фо­минск и Ки­м­ры, Кон­стан­ти­но­во, Якутск и Пав­лов По­сад, а так­же мно­гие дру­гие ме­с­та рус­ской про­вин­ции, то ге­о­гра­фия зна­ком­ст­ва с его ис­кус­ст­вом рас­ши­рит­ся не­из­ме­ри­мо. При этом у жи­во­пис­ца нет встре­ча­ю­ще­го­ся ино­гда не­ко­е­го "сто­лич­но­го" сно­биз­ма. К каж­до­му пред­ло­же­нию экс­по­ни­ро­вать свои про­из­ве­де­ния он при подборе работ от­но­сит­ся так­ же взы­с­ка­тель­но, как ес­ли бы это бы­ла са­мая пре­стиж­ная вы­ста­воч­ная пло­щад­ка Моск­вы.
Дорт­мундт, Вар­ша­ва, Хель­син­ки, То­кио и дру­гие го­ро­да, где ху­дож­ник уча­ст­во­вал в вы­став­ках, пер­со­наль­ные экс­по­зи­ции в Же­не­ве, Па­ри­же, Со­фии, Ки­ле, Ве­не, Мюн­хе­не, Пе­ки­не, Бер­ли­не – вот да­ле­ко не пол­ная ге­о­гра­фия за­ру­беж­ных ху­до­же­ст­вен­ных кон­так­тов ма­с­те­ра. Ми­ро­вая и рос­сий­ская из­ве­ст­ность не из­ме­ни­ли, впро­чем, пси­хо­ло­гии ху­дож­ни­ка. Каж­дое ут­ро на­чи­на­ет­ся с ра­бо­ты в ма­с­тер­ской, каж­дый ве­чер в ней же и за­кан­чи­ва­ет­ся. Меж­ду ни­ми – де­сят­ки дел. Обя­зан­но­с­ти ху­до­же­ст­вен­но­го ру­ко­во­ди­те­ля Мос­ков­ской го­су­дар­ст­вен­ной спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ной шко­лы ак­ва­ре­ли, за­ня­тия с пе­да­го­га­ми и уча­щи­ми­ся, вы­став­ки то­ва­ри­щей по ис­кус­ст­ву. "Звё­зд­ная бо­лезнь", куль­ти­ви­ро­ва­ние не­ко­то­ры­ми его кол­ле­га­ми сво­ей осо­бой "зна­чи­мо­с­ти" не за­тро­ну­ли ду­ши ху­дож­ни­ка. Че­ло­веч­ность, вни­ма­ние к дру­зь­ям, все­гдаш­няя го­тов­ность прий­ти им на по­мощь в труд­ный час – это то­же то свой­ст­во Сер­гея Ан­д­ри­я­ки, ко­то­рое сви­де­тель­ст­ву­ет в поль­зу его та­лан­та. На­сто­я­щий ху­дож­ник не бы­ва­ет со­сре­до­то­чен­ным лишь на се­бе од­ном. "Со­сре­до­то­чен­ность мо­жет быть толь­ко од­на – на ис­кус­ст­ве, на том, что ста­ло де­лом тво­ей жиз­ни", – спра­вед­ли­во счи­та­ет жи­во­пи­сец. По­это­му ря­дом со слу­жеб­ны­ми за­бо­та­ми все­гда са­мое пер­вое – твор­че­ст­во. Мо­жет быть, по­это­му с из­ве­ст­ным ма­с­те­ром так ин­те­рес­но об­щать­ся. Про­из­ве­де­ния все­гда художественно значительны, раз­го­вор ли­шен ба­наль­но­с­ти, от­сут­ст­ву­ет при­твор­ст­во.
Ув­ле­чён­ность твор­че­ст­вом дви­жет ху­дож­ни­ком в его ча­с­тых по­езд­ках как по стра­не, так и за ру­бе­жом. Крас­но­яр­ский край в Си­би­ри и Ве­ли­кий Ус­тюг, Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский мо­на­с­тырь и При­бал­ти­ка, го­ро­да цен­т­раль­ной и се­вер­ной Рос­сии и Эль­брус на Кав­ка­зе да­ли мас­су на­тур­ных ак­ва­ре­лей. Ещё боль­шее чис­ло про­из­ве­де­ний бы­ло со­зда­но за­тем в ма­с­тер­ской по этю­дам, ри­сун­кам и па­мя­ти. Из этих по­ез­док воз­ник­ли боль­шие ак­ва­рель­ные цик­лы "Мо­на­с­ты­ри Рос­сии", "Рус­ские го­ро­да", "Под­мо­с­ко­вье". Род­ная при­ро­да, ше­де­в­ры оте­че­ст­вен­но­го зод­че­ст­ва, на­тур­ные за­ри­сов­ки пред­ста­ви­ли в це­лом ши­ро­кую па­но­ра­му жиз­ни Оте­че­ст­ва. При всей ре­а­ли­с­ти­че­с­кой точ­но­с­ти изо­б­ра­же­ния каж­дое про­из­ве­де­ние да­ле­ко от про­сто­го пе­ре­ска­за уви­ден­но­го. Мир ак­ва­ре­лей Сер­гея Ан­д­ри­я­ки все­гда ре­а­лен, но ни­ког­да не обе­ща­ет от­кры­тия по­след­ней, аб­со­лют­ной ис­ти­ны. Это все­гда жизнь, ко­то­рая уви­де­на как тай­на, пре­лом­лён­ная чув­ст­ва­ми и та­лан­том со­вре­мен­ни­ка.
Ху­дож­ни­ка ча­с­то, осо­бен­но в се­рии "Мо­на­с­ты­ри Рос­сии", вле­кут ши­ро­кие изо­б­ра­зи­тель­ные па­но­ра­мы ме­ст­но­с­ти. Тро­и­це-Сер­ги­е­ва ла­в­ра или Но­во-Спас­ский, Зве­ни­го­род­ский, Ипа­ть­ев­ский мо­на­с­ты­ри, все они уви­де­ны не толь­ко как чу­дес­ный ар­хи­тек­тур­ный ан­самбль. Важ­ное эмо­ци­о­наль­ное зна­че­ние име­ет ок­ру­жа­ю­щая их при­ро­да – сол­неч­ное не­бо или гро­зо­вые об­ла­ка, ок­ру­жа­ю­щие по­ст­рой­ки, лет­няя зе­лень или зим­ний сон, на­стиг­ший без­за­щит­ные ство­лы и вет­ви де­ре­вь­ев. Ещё бо­лее свой­ст­ве­н этой се­рии взгляд ху­дож­ни­ка на ок­ру­жа­ю­щее про­ст­ран­ст­во, как бес­пре­дель­ный мир Бо­жий. Прак­ти­че­с­ки все­гда мы ви­дим не­объ­ят­ность не­ба, мно­го­мер­ность рус­ских про­сто­ров. По­гру­жен­ный в та­ин­ст­во кра­сок, оча­ро­ван­ный по­этич­ной сказ­кой ар­хи­тек­ту­ры, зри­тель на­чи­на­ет и се­бя са­мо­го ощу­щать ча­с­тью гро­мад­но­го ми­ра. Воз­ни­ка­ет чув­ст­во встре­чи не с кон­крет­ным ме­с­том, но со всей не­о­гляд­ной и мо­гу­чей Ру­сью.
С не­из­мен­ным вол­не­ни­ем ото­б­ра­жа­ет жи­во­пи­сец ви­ды и об­лик рус­ских го­ро­дов. Мо­жет быть, в нём при этом ожи­ва­ет па­мять дет­ст­ва о ста­рой Моск­ве. Об­лик ти­хих улиц, за­ри­сов­ки не­спеш­но­го бы­та как бы про­ти­во­по­с­тав­ле­ны су­е­те и шу­му, пси­хо­ло­ги­че­с­ким пе­ре­груз­кам боль­ших го­ро­дов. Сто­ит ос­та­но­вить­ся, вгля­деть­ся в ак­ва­ре­ли ма­с­те­ра, как зри­тель поч­ти фи­зи­че­с­ки ощу­ща­ет, что ухо­дит ду­шев­ная ус­та­лость, воз­вра­ща­ет­ся по­кой и уми­ро­тво­рён­ность ду­ши. Без со­мне­ния, по­след­нее свя­за­но с тем, что мир об­ра­зов Сер­гея Ан­д­ри­я­ки – это мир кра­со­ты, до­б­ра и че­ло­веч­но­с­ти.
Спра­ши­ваю ху­дож­ни­ка, с чем по­доб­ное со­сто­я­ние про­из­ве­де­ний свя­за­но. "Мне во­об­ще не нра­вят­ся кар­ти­ны, си­ту­а­ции, где на­гне­та­ют­ся зло­ба, тём­ные чув­ст­ва, урод­ст­во. Ис­кус­ст­во по­да­ре­но че­ло­ве­ку как ве­ли­кий свет­лый дар. Пло­хо­го, тя­жё­ло­го в жиз­ни и так до­ста­точ­но. Встре­ча­ясь с до­б­ром, че­ло­век сам де­ла­ет­ся луч­ше. Я это не­од­но­крат­но за­ме­чал и в это ве­рю. Кро­ме то­го, поч­ти все­гда в ка­кой-ли­бо го­род при­ез­жа­ешь по де­лу. По­ка его не вы­пол­нил, во­круг себя смо­т­реть не­ког­да. Но обыч­но всё все­гда по­лу­ча­ет­ся. В срок от­кры­ва­ет­ся вы­став­ка. Уда­ёт­ся до­го­во­рить­ся с ме­ст­ным му­зе­ем о по­ка­зе их фон­дов в на­шем му­зей­но-вы­ста­воч­ном цен­т­ре. Ведь му­зей­ные ра­бот­ни­ки, биб­ли­о­те­ка­ри, му­зы­кан­ты – "свой брат". Все­гда от­зыв­чи­вы, до­б­ры, го­то­вы по­мочь. Из му­зея или ино­го уч­реж­де­ния вы­хо­дишь уже с хо­ро­шим на­ст­ро­е­ни­ем, без гру­за за­бот. Ког­да в та­ком со­сто­я­нии смо­т­ришь го­род, то он ка­жет­ся при­вет­ли­вым, от­кры­тым тво­е­му серд­цу. По­мню в Сер­пу­хо­ве: мы по­еха­ли ту­да в мо­на­с­тырь к чу­до­твор­ной ико­не, по­смо­т­ре­ли ве­ли­ко­леп­ный му­зей. Боль­ше двух ча­сов бро­ди­ли по ти­хим, за­рос­шим тра­вой улоч­кам. День ока­зал­ся на­лит солн­цем, как ста­кан све­жим мё­дом. Ка­ко­ва же долж­на бы­ла ока­зать­ся ак­ва­рель?". Да, мне дей­ст­ви­тель­но вспом­ни­лось, как по­сле по­езд­ки в 1997 г. в ма­с­тер­ской по­яви­лась со­здан­ная по бы­с­т­ро­му этю­ду ак­ва­рель "Ста­рый Сер­пу­хов". Сплош­ное солн­це, ти­ши­на, уми­ро­тво­ре­ние.
По­езд­ки в ста­рые рус­ские го­ро­да важ­ны для жи­во­пис­ца и ещё по од­ной при­чи­не. При­ехав как-то ми­мо­лёт­но в Пен­зу, Сер­гей Ан­д­ри­я­ка был по­ра­жён сво­е­об­ра­зи­ем ста­рых, ар­хи­тек­тур­но очень стиль­ных особ­няч­ков, ок­ру­жав­ших од­ну из глав­ных улиц го­ро­да. Но не­до­ста­ток вре­ме­ни не да­вал воз­мож­но­с­ти по­ри­со­вать ста­рые до­ма. Ху­дож­ник очень об­ра­до­вал­ся, ког­да че­рез не­сколь­ко лет по­лу­чил при­гла­ше­ние по­ка­зать в ме­ст­ном ху­до­же­ст­вен­ном му­зее свои про­из­ве­де­ния. Со­би­ра­ясь в по­езд­ку, с во­оду­шев­ле­ни­ем рас­ска­зы­вал о кра­со­те па­мят­ной ему за­ст­рой­ки, го­то­вил­ся к ра­бо­те. Ка­ко­во же бы­ло по­тря­се­ние, ког­да он уви­дел, что вла­с­ти, же­лая, по при­ме­ру Моск­вы, со­здать пе­ше­ход­ную зо­ну, про­ве­ли ре­монт всех фа­са­дов на ули­це. Но сло­ма­ли все чу­дес­ные до­ма в пе­ре­ул­ках. По­это­му ус­петь за­ри­со­вать мно­гие из по­доб­ных ви­дов – это ещё и по­пыт­ка со­хра­нить па­мять об ухо­дя­щей рус­ской гра­до­ст­ро­и­тель­ной куль­ту­ре.
Ра­бо­та в ма­с­тер­ской, по па­мя­ти, не слу­чай­ный ка­п­риз ху­дож­ни­ка. Ещё в го­ды юно­с­ти он за­дал­ся во­про­сом – по­че­му столь кра­си­вы и пле­ни­тель­ны ак­ва­ре­ли ста­рых ма­с­те­ров. Сер­гей Ан­д­ри­я­ка тог­да по­нял, что они на­пи­са­ны сов­сем по-ино­му, чем ак­ва­ре­ли его со­вре­мен­ни­ков. Преж­де все­го, в клас­си­че­с­кой шко­ле от­сут­ст­во­вал прин­цип "а ла при­ма". Ак­ва­рель не пи­са­лась в один слой. Её со­зда­ние не за­ви­се­ло от то­го, ка­ки­ми слу­чай­ны­ми пят­на­ми рас­плы­вёт­ся кра­с­ка на ли­с­те бу­ма­ги. Как и в мас­ля­ной жи­во­пи­си, ху­дож­ни­ки сле­до­ва­ли прин­ци­пу за­вер­шён­но­с­ти про­из­ве­де­ния. Тех­но­ло­гия вклю­ча­ла на­сла­и­ва­ние слоя на слой, цве­та на цвет. Но в этом мно­го­слой­ном пись­ме при­сут­ст­во­вал точ­ней­ший рас­чёт, зна­ние за­ко­нов оп­ти­ки цве­та. По­это­му ху­дож­ник так ­же со­зда­ёт про­из­ве­де­ние в ма­с­тер­ской. За­кан­чи­вая ак­ва­рель, он ча­с­то ра­бо­та­ет по па­мя­ти. Это все­гда твор­че­с­кий акт, в ко­то­ром при­сут­ст­ву­ет ху­до­же­ст­вен­ный от­бор. Си­с­те­ма лес­си­ро­вок по­мо­га­ет ва­рь­и­ро­вать от­тен­ки ко­ло­ри­та. Жи­во­пис­ность не по­дав­ля­ет­ся в уго­ду раз­ме­ру. Тре­бо­ва­ние к от­ра­бот­ке де­та­лей не спо­рит с прин­ци­пом со­хра­не­ния в ли­с­те боль­ших цве­то­вых от­но­ше­ний. На­обо­рот, ис­поль­зо­ва­ние бе­ло­го бу­маж­но­го ли­с­та как эк­ра­на поз­во­ля­ет са­мым вы­иг­рыш­ным об­ра­зом ис­поль­зо­вать эф­фект мно­го­слой­но­го пись­ма. Это зна­чи­тель­но уси­ли­ва­ет цве­то­вую звон­кость и эф­фект­ность мно­гих ком­по­зи­ций. Но са­мое важ­ное, что ра­бо­та по па­мя­ти по­мо­га­ет ма­с­те­ру яс­нее, вы­ра­зи­тель­нее сфор­му­ли­ро­вать об­раз­ное на­ча­ло в про­из­ве­де­нии.
"Как ни при­ду к ак­ва­ре­лям Брюл­ло­ва в Тре­ть­я­ков­ку, не мо­гу на­ди­вить­ся их цве­то­нос­но­с­ти. По­яв­люсь на на­ших ху­до­же­ст­вен­ных вы­став­ках – то­с­ка от ак­ва­ре­лей. Стал изу­чать тех­но­ло­гию, – рас­ска­зы­ва­ет ху­дож­ник, – по­нял, что "ста­рые ма­с­те­ра" все­гда шли от свет­ло­го к тём­но­му. Нас же в ин­сти­ту­те учи­ли на­обо­рот, шли в ме­то­ди­ке от при­ёмов мас­ля­ной жи­во­пи­си. Ма­с­те­ров и пе­да­го­гов ак­ва­ре­ли в ин­сти­ту­те не бы­ло. Бы­ва­ло, про­ло­жишь кра­с­кой "ней­т­раль­ная чёр­ная", да по­плот­нее, ма­зок на бу­ма­ге. А по­том бьешь­ся, по­то­му что в по­пыт­ке гармонизировать то­наль­ные от­но­ше­ния ока­зы­ва­ешь­ся вы­нуж­ден­ным за­тем­нять и все свет­лые ме­с­та. По­лу­ча­лось что-то не­во­об­ра­зи­мое, вспо­ми­нать стыд­но".
С той по­ры ху­дож­ник стал "про­па­дать" в му­зей­ных за­лах. Он рас­ска­зы­ва­ет, что слу­жи­тель­ни­цы в ох­ра­не сна­ча­ла по­до­зре­ва­ли его в тём­ных за­мыс­лах. Всё вре­мя на­блю­да­ли за ним. По­че­му встал стол­бом у ви­т­ри­ны, даль­ше не смо­т­рит? А ему ча­с­то да­же за не­сколь­ко ча­сов изу­че­ния бы­ло не­по­нят­но, как же по­лу­ча­ет­ся тот или иной эф­фект: цвет ос­та­ёт­ся, от­тен­ков без­дна, всё кра­си­во? Мо­ло­дой сту­дент по­про­бо­вал пи­сать, как "ста­рые ма­с­те­ра": лес­си­ров­ка­ми, слой за сло­ем. "Те­ни ста­ли глу­бо­кие, чер­но­ты нет, об­щая гар­мо­ния при­сут­ст­ву­ет. Но че­рез не­ко­то­рое вре­мя я осо­знал: вме­с­те с тех­но­ло­ги­ей стал ис­поль­зо­вать и об­раз­ные сред­ст­ва. По­лу­ча­лось по­хо­же на Брюл­ло­ва или Ки­прен­ско­го, толь­ко яв­но ху­же. Это бы­ло пусть и не­воль­ное, но под­ра­жа­ние. Но я-то в XX ве­ке жи­ву, не с Рем­б­ранд­том че­рез за­бор, – рас­ска­зы­ва­ет ху­дож­ник. – Тог­да оп­ре­де­лил прин­цип: ис­поль­зуя изу­чен­ные при­ёмы, ис­кать свои, но­вые, пи­сать толь­ко свои мо­ти­вы. Бла­го­да­ря это­му ушёл от под­ра­жа­ния".
Ког­да жи­во­пи­сец стал при­сталь­но изу­чать ра­бо­ты Вру­бе­ля, то об­ра­тил вни­ма­ние, что ра­бо­ты зна­ме­ни­то­го ма­с­те­ра име­ют пло­хую со­хран­ность. Вгля­ды­ва­ясь в ис­поль­зо­ван­ную Вру­бе­лем бу­ма­гу, по­нял, что она древесно-цел­лю­лоз­ная. Та­кая бу­ма­га от вре­ме­ни жел­те­ет, "съе­да­ет" кра­с­ку, ста­но­вит­ся хруп­кой. Вре­мя ру­бе­жа ве­ков бы­ло не­про­стым для ху­дож­ни­ков. Они ма­ло ин­те­ре­со­ва­лись тех­но­ло­ги­ей жи­во­пи­си и ма­те­ри­а­лов, до­ве­ря­ли ев­ро­пей­ским фа­б­ри­кан­там. А из Гер­ма­нии тог­да в Рос­сию по­став­ля­ли не слиш­ком ка­че­ст­вен­ные ак­ва­рель­ные кра­с­ки, фа­б­рич­но из­го­тов­лен­ную цел­лю­лоз­ную бу­ма­гу. Это за­ста­ви­ло мо­ло­до­го ху­дож­ни­ка за­ду­мать­ся о свой­ст­вах бу­ма­ги, кра­соч­ных пиг­мен­тах. Он тог­да и поз­же пе­ре­про­бо­вал все воз­мож­ные ак­ва­рель­ные кра­с­ки. Ока­за­лось, что са­мы­ми луч­ши­ми ос­та­лись на­ши со­вет­ские "Ле­нин­град", про­да­вав­ши­е­ся в не­вз­рач­ных ко­роб­ках. Се­го­дня это кра­с­ки санкт-пе­тер­бург­ско­го за­во­да "Чёр­ная реч­ка". Они со­зда­ны на на­ту­раль­ных пиг­мен­тах и очень све­то­стой­ки.
По­сте­пен­ное ов­ла­де­ние при­ёма­ми ак­ва­ре­ли поз­во­ли­ло най­ти и при­ме­нить но­вые, не су­ще­ст­во­вав­шие в ка­ких-ли­бо ста­рин­ных ру­ко­вод­ст­вах. Шаг за ша­гом, прак­ти­че­с­ки с "ну­ля", но мо­ло­дой ма­с­тер сво­и­ми мно­го­лет­ни­ми уси­ли­я­ми, от­тал­ки­ва­ясь от тра­ди­ций, вновь вос­соз­дал тех­ни­ку клас­си­че­с­кой мно­го­слой­ной ак­ва­ре­ли. При этом на со­вре­мен­ном уров­не, со­вре­мен­ны­ми кра­с­ка­ми, в со­вре­мен­ном ми­ро­ви­де­нии. Он са­мо­сто­я­тель­но вы­ра­бо­тал мно­го но­вых при­ёмов и спо­со­бов пись­ма. Жи­во­пись ма­с­те­ра вы­шла на но­вые ру­бе­жи ак­ва­ре­ли. От не­боль­ших этю­дов ху­дож­ник при­шёл к мо­ну­мен­таль­ным ак­ва­рель­ным про­из­ве­де­ни­ям, ко­то­рые со­хра­ни­ли свой­ст­ва пол­но­цен­ных жи­во­пис­ных кар­тин. Для при­рож­дён­но­го ко­ло­ри­с­та, очень мно­го в своё вре­мя ра­бо­тав­ше­го мас­ля­ны­ми кра­с­ка­ми, ак­ва­рель пред­ста­ла бо­лее пре­вос­ход­ным ма­те­ри­а­лом, чем тра­ди­ци­он­ная мас­ля­ная жи­во­пись. Бо­гат­ст­во от­тен­ков, про­зрач­ность и си­ла цве­та, боль­шая све­то­нос­ность кра­сок поз­во­ли­ли ху­дож­ни­ку ре­шать са­мые слож­ные за­да­чи и замыслы. Твор­че­ст­во мастера из­ме­ни­ло в об­ще­ст­вен­ном со­зна­нии вос­при­я­тие ак­ва­ре­ли как ви­да ис­кус­ст­ва. Уш­ло сте­рео­тип­ное пред­став­ле­ние об ак­ва­ре­ли как о гра­фи­ке. Сфор­ми­ро­ва­лось по­ни­ма­ние, что это жи­во­пись. Имен­но по­это­му твор­че­ст­во Сер­гея Ан­д­ри­я­ки по­лу­чи­ло ши­ро­кое при­зна­ние...
Читать дальше...