Оказалось, что отец Ипатий трудится там иконописцем и привлекает туда нужные силы для работы. Мы поехали туда с коллегой. По дороге, очень живописной, я попробовал написать что-то из окна, и получилось несколько пейзажных акварелей и рисунков. Приехав на место, пообщались с настоятелем, который, правда, не совсем понимал, зачем я приехал и что мне нужно. Тем не менее, я получил нужные для работы фотографии и другие материалы.

А еще у меня много интересного связано с Оптиной Пустынью. Еще в студенческие годы, когда нам по выходным организовывали однодневные поездки по старинным русским городам.



Эту традицию я продолжил и после.

По пути в Оптину Пустынь заехали в Калугу, красивый старый город. И вот мы у цели поездки. Тогда монастырь там был еще недействующим, и мы сосредоточивались на поиске могил всеми почитаемых старцев. Но, увы, все было разорено… Правда, на одном из домов обнаружили табличку, что туда приезжал Л.Н. Толстой. На этом новое знакомство с Пустынью и закончилось.

Когда выбрались туда во второй раз, запомнились очень красивый лес и дорога. Мы с другом, художником Олегом Нефедкиным, и его женой Татьяной решили отправиться в своеобразное путешествие – найти недорогой домик, обустроить его, чтобы приезжать туда летом на этюды. Поехали через Калугу на автобусе и вот доехали сначала до Козельска. Это такой маленький и очень красивый городок. Заходим там в гостиницу – маленький, старый симпатичный домик, тихий-тихий, там и остановились.

А утром пошли смотреть Оптину Пустынь. Прекрасно погуляли, все осмотрели, а потом сходили в скит, где старец Амвросий принимал гостей. Но оказалось, что в этом домике располагалась коммуналка. Когда я попытался сделать рисунок, из домика, пристроенного к надвратному храму, вышел какой-то мужчина. И стал рассказывать, что он пишет роман о Пустыни – но совершенно в еретическом ключе. Он нам долго морочил голову и порядком испортил настроение.

Но у нас была еще одна задача: мы слышали, что рядом находится Шамардино, где сестра Л. Н. Толстого была настоятельницей монастыря. Но где оно – мы не знали.

Нашли все-таки подходящий автобус и вот, наконец, остановились у Шамардинского монастыря. Он находился на высокой горе, куда вела дорога. Стали подниматься, и вдруг за спиной цоканье копыт и сани с мужиком на большой охапке сена. Он и подвез нас прямо в монастырь и даже приютил, рассказывал много интересного.

А вот следующая поездка в Оптину Пустынь была совершенно другая. Как-то раз в мою мастерскую друг привел гостя, монаха. Оказалось, что тот очень хорошо знал мое творчество. Я стал показывать работы. “Да, – говорил он, – я был у вас на выставке и подумал, что вам надо обязательно приехать в Оптину Пустынь, поработать по росписям. У нас есть такая трудность: тот самый скит, который передали и который должен быть действующим, но навратной церкви требуется помощь живописца, а вы могли бы это сделать”.

Уезжал я оттуда в раздумье: готов ли я к такой работе или нет? Но потом решил для себя, что такой духовный труд требует и большой духовной подготовки. А я не могу выполнить предложенное задание не только с точки зрения техники, а и его духовного осмысления. Поэтому я сообщил в Пустынь, что пока не готов эту работу сделать.

Но прошло время, и ко мне в московскую мастерскую приходят двенадцать монахов и начинают меня уговаривать эту работу выполнить. Я выложил им свои аргументы, которые они поняли – и не стали настаивать на своем…