Однажды мои друзья пригласили ко мне в мастерскую англичанина Питера Хамбро, который занимался золотым бизнесом, имел торговые отношения с Россией.
Г-н Хамбро с огромным интересом смотрел акварели, пытаясь, как можно больше запечатлеть на фотокамеру. Питер происходил из семьи аристократов, получил великолепное образование – иностранные языки, музыку, танцы, литературу, историю, и, конечно, живопись. В Англии это, в основном, акварель. Везде, куда бы он ни ездил по вопросам бизнеса или путешествуя, с собой возил альбом и этюдник, и в свободное время писал, рисовал, хотя, может быть, не очень профессионально, но с душой.

Древний род Хамбро происходил из Дании. В XVII веке там жил предок Питера. Он был не очень богат, но дружил с одним придворным вельможей, очень близким королю, которого любил и почитал весь народ. Этот вельможа и поведал Хамбро о тяжелой неизлечимой болезни и, по-видимому, близкой кончине монарха. Предприимчивый Хамбро тайно скупил всю черную ткань в Дании, и, когда король вскоре умер, стал дорого продавать ее на траурные одежды людям, которые из любви к своему императору готовы были платить за нее любые деньги.



Естественно, когда все открылось, Хамбро не мог долее оставаться в Дании, а переехал жить в Великобританию, основав старейший банк Англии – Хамбро-банк.
Питер Хамбро, поведав мне историю своего рода, стал настоятельно приглашать меня посетить древний замок, в котором они жили с семьей, и показать такие красоты старинной традиционной Англии, которые мало кому удается увидеть.

Я вынужден был отказаться от такого заманчивого для художника предложения, так как у меня уже был контракт с несколькими Женевскими галереями, и я должен был на днях улетать в Швейцарию. Питер много раз звонил мне и туда, настойчиво приглашая прилететь прямо из Женевы к нему в Лондон.

Я пошел в консульство Великобритании в Швейцарии, чтобы получить визу, но так как это был 1992 год, мне ответили, что для советских граждан визу нужно ждать месяц. Питера это ничуть не озадачило, он обратился напрямую к министру иностранных дел Великобритании, и моментально все было готово.



Но я не решился сразу лететь в Лондон, заехал в Москву, подготовил необходимые художественные материалы, и за десять минут до вылета самолета я был в Шереметьево. Но самолет задержали, и мне пришлось заночевать в аэропорту так же, как и Питеру, который прождал меня больше двенадцати часов.
Все время нашего общения, так как я недостаточно хорошо владею английским, мы общались на немецком языке, на котором я разговариваю с детства, а для Питера, знающего несколько иностранных языков, это не составляло труда.

Когда мы подъехали к дому Питера, Даррингтон Хаус в графстве Эссекс, он мне не показался очень большим, хотя замок был гигантским. Достаточно сказать, что на втором этаже было одиннадцать спален, внизу располагались залы, гостиные, а в погребе хранилось сухое выдержанное вино.

Мне предложили расположиться в гостевой спальне, на стенах которой красовались акварели XVIII-XIX веков. По-видимому, Питер хотел сделать мне приятное. В этой спальне под пологом была огромных размеров старинная кровать, нагревающаяся нажатием кнопочки. У окна стояло красивое трюмо с зеркалом, с двух сторон которого располагались торшеры, создающие определенный уют. Из спальни ступени вели в ванну, украшенную растительным орнаментом накатных обоев, кафель в аристократических домах Англии считается немного дурным тоном, почти не используется, особенно на стенах. Конечно, увидя такую красоту старинного английского замка, я сразу решил ее написать, хотя до этого мне приходилось не так уж много делать интерьеров, – только в Эрмитаже и Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.



Написав первые работы с интерьером своей английской спальни, я подарил их супруге Питера Карин. Каково же было мое удивление, когда на следующее утро я увидел их на стенах замка в шикарных рамах и паспарту.

Особенно мне запомнилось посещение с Питером замка Берлей Хаус, в котором жила семья его друзей – молодая пара с двумя детьми.

В старинные кованые витым узором ворота, открывавшиеся автоматически, заезжали роскошные Роллс-Ройсы.

Они проезжали по аллеям древнего парка с многовековыми деревьями, среди которых бегали олени, ярко пестрели фазаны. За ним открывался прекрасный вид на замок из серого резного камня, обнесенного рвом с водой, в которой он отражался. В нем насчитывалось более ста восьми залов, не считая спален и других помещений. Везде на стенах висели акварели XIX века, шедевры мирового искусства: огромное полотно Поля Веронезе, Гейнзборо, Рейнольдза. Верхний зал был расписан от пола и до потолка нимфами, птицами, порхающими между колонн. Эту красоту дополняли фантастические предметы антикварной мебели.
В этот день в замке проходил прием на шестьсот персон английской аристократии, включая королевскую семью.



На следующие утро мы с Питером отправились посетить другой, не менее замечательный дворец тоже из разного камня с разными переходами, арками, воротами и большими земельными угодьями. В этом доме меня поразила ванна – она была из натурального мрамора, так же, как и раковина, насчитывающая более трехсот лет. Конечно, камень немного пожелтевший, местами пошли трещины, но когда ты моешь руки в такой раковине, это вызывает определенные эмоции. В замке жила женщина, с дочерью, лет двадцати пяти, у девушки было что-то с ногами, она с трудом передвигалась.

В этом замке я написал желтую гостиную, в центре которой был огромный полированный стол, где отражалась серебряная посуда с фруктами. Но так как я сделал эту работу очень быстро, и у меня еще оставалось время, я решил написать кабинет, в котором также гармонично сочеталась современная техника – телевизор, на котором стоит пепельница XVIII века, и антиквариат. Эта вещь “Рабочий кабинет. Англия” 1993 года.

Недалеко от Питера Хамбро проживала одна пожилая пара, и они пригласили меня показать свои красоты. У них был средневековый замок с зубцами через ров, окружавший его, на цепях был спущен мост.
В большом зале висели рыцарские доспехи и охотничьи атрибуты. Наверху была конструкция из темных деревянных стропил, которые создавали средневековый образ.

Поднявшись по винтовой лестнице, хозяин показал мне галерею рисунков Гольбейна и художников его времени.

Одним из атрибутов этого замка, как и всех остальных, были великолепные конюшни и своры собак, гончих и прочих, которые бегали повсюду.

Офис Питера располагался в Лондоне на набережной, в двух шагах от Тэйт Галери. Это старинный особняк с шикарными интерьерами, камином, антикварной мебелью темного дерева, на которой уютно располагаются компьютеры, факсы и так далее. Стены шпалерно увешаны шедеврами мирового искусства. Так как из-за огромного количества работы Питер часто остается ночевать в офисе, у него здесь же есть комната отдыха, ванна, в которой также висят акварели XIX века, портреты, фотографии предков, принцессы Дианы в обнимку с ним.

В свой следующий приезд я пробыл в Англии несколько месяцев и за это время мог написать уже гораздо больше.

Моим первым заказом был дом господ Стивенсон. Особняк, построенный в классическом английском стиле с флигелем, где меня разместили. Перед домом красовался прудик с уточками, которых разводила хозяйка, и хотела, чтобы я его написал. А гордостью ее мужа был водопад на территории парка, который я тоже сделал. Дом делился, как это принято, на две половины: мужскую и женскую, и меня попросили также сделать спальню супруги с огромной кроватью, под нежно-розовым пологом.

Как-то раз Карин предложила мне написать интерьер одного дома в Лондоне, напротив которого, в одном дворе располагалась королевская семья. Нас приняла домоуправительница, так как хозяин жил в Америке, на мои вопросы, кем он был, я так и не получил ответа.

В одном только зале, где я работал, висели шедевры Ватто, Буше, Фрагонара, Рейнолдза. На инкрустированных столиках были фигурки носорогов из бронзы, украшенные драгоценными камнями, которые рогами держали вмонтированные часы. Таких скульптур было четыре, и по часам они создавали необыкновенно мелодичный перезвон.

Обед проходил по всем правилам английского этикета, с несколькими официантами, переводчиком, на посуде из серебра. Столовую украшали огромные трехметровые полотна голландцев XVII века с декоративными натюрмортами и старинные гобелены.

Но чем богаче люди, тем меньше они платят. За свою работу я получил не просто скромный гонорар, а почти ничего.

В доме Питера я написал “Красную гостиную в Даррингтоне”, “Зеленую гостиную” и “Бильярдную”, “Старинные трости”, удивительную кухню с медной посудой, огромным темного дерева столом, старинной изразцовой печью, переделанной под современную плиту, туда постоянно забегали яркие декоративные курочки, лежал очаровательный пес из своры. Также я сделал фантастически изысканную ванну с абажюром, акварелями старых мастеров. Но когда я собирался уезжать, хозяйка забрала все мои работы, сказав, что они должны остаться в этом доме, конечно, в дар. Мне пришлось, стиснув зубы, писать их по второму разу, потому что для меня они представляли уникальный выставочный материал.

На угодьях Питера пасла своих лошадей его соседка, полячка по происхождению, Кристина. Она была главным реставратором в Вестминстере и домов Парламента, куда меня и пригласили писать интерьеры Палаты Лордов и Палаты Общин, а также апартаменты мадам Спикер, с которой мы подружились.

Благодаря Англии, я приобрел богатейший опыт работы над интерьерами, огромное удовольствие от знакомства с традиционной классической культурой и не менее удивительной, бережно сохраняемой природой Великой Британии.